1942 год. Ленинград осажден. У стен его враги. А по пустынным улицам разносится бодрый голос "Костра" — уличные репродукторы теперь не выключаются.
Зима 1942 года — время тяжелое. В редкой семье нет человека, погибшего на фронте или в городе при бомбежке, артиллерийском обстреле, или умершего от голода. Стужа. И что ни день — то пожары. Истощенные люди тащат воду в ведрах и чайниках от кранов на улице или из проруби на Неве. Водопровод и канализация не работают. Электричества в домах нет. Жизнь, кажется, вот-вот замрет.
К этому времени из всей редакции «Костра» в Ленинграде остались только трое — технический редактор, курьер и я, заместитель редактора. Стоят типографии. Может, читать журнал по радио? Такое решение и принял горком ВЛКСМ в феврале 1942 года.
И вот я в редакции детского вещания Радиокомитета, одного из немногих учреждений, где в войну ни на день не останавливалась кипучая деятельность.
Полгода назад в этой огромной комнате на шестом этаже было всегда людно и шумно. Теперь же множество столов пустует — хозяева их сражаются или эвакуировались в другие города — на Большую землю.
День работников радио начинался расчисткой снега во дворе или разбором соседнего разбомбленного дома. В этой работе участвовали все: хористы, оркестранты, чтецы, редакторы, режиссеры. И только после полудня все принимались за собственные дела.
Но каждый четверг, в 15 часов 00 минут, диктор Мария Григорьевна Петрова объявляла передачу «Костра».
В студии будто и нет войны. Светло, тепло. Радиоаппаратура не мирилась с холодом.
Шумы войны — разрывы снарядов, лай зениток, вой сирены — мы так ненавидели этот надрывный зловещий сигнал! — не проникали сюда. Часто мы, будучи на работе, и не подозревали, что в городе уже объявлена тревога, что там, на улицах, уже не звучит голос диктора или актера, а мерно постукивает метроном. В студии все идет как будто своим чередом, но передают наш журнал только в эфир.
Как и всякому журналу, радио-«Костру» нужны были повести с продолжением, стихи, сказки и обязательно рассказы о том, как борются советские люди с фашистами. Поэтому к микрофону «Костра» приглашали людей самых разных профессий и специальностей. Сегодня это участник боев с гитлеровцами или тимуровец, а завтра юный рабочий завода или девушка из МПВО, или оператор кинохроники, ведущий съемку на улицах осажденного города.
Сложно, очень сложно приходилось с авторами. Сегодня писатель или журналист беседует с нами в редакции. Но кто поручится, что он представит свою рукопись в назначенный им же срок? А если вдруг тревога? Тогда трамваи — единственный транспорт осажденного города — останавливаются, а пассажирам и пешеходам категорически предлагают укрыться в убежищах. И ведь тревога может длиться час, два, три, а то и больше.
Радио-«Костер» передавался около двух лет, но уже с осени 1942 года было возобновлено издание печатного «Костра».
...Однажды зимою 1943 года в редакцию детского вещания кто-то принес один из номеров «Пионерской правды». Это было событием. Не так уж часто эта газета попадала к нам через вражеское кольцо, окружавшее город.
К нашему удивлению и радости «Пионерка» перепечатала из «Костра» 1942 года рассказ Г. Алехина «Немец поневоле», сообщала, что в Ленинграде издается, несмотря ни на что, детский журнал.
Вот эта-то заметка о «Костре» и развеселила нас больше, чем приключения солдата в рассказе Алехина. Развеселила потому, что, оказалось, на Большой земле плохо представляли себе, как живут и работают ленинградцы.
Говорилось, например, что сотрудники, прежде, чем начать писать, отогревают на спиртовке замерзшие чернила, а заодно и коченеющие пальцы. Но никаких спиртовок ни у кого и в помине не было и быть не могло, потому что не было спирта. Да и надобности в этом тоже не было. Небольшая железная печь-времянка, худо ли, хорошо ли, обогревала нашу редакцию.
Было другое, чего, видимо, не представляли себе на Большой земле. Постоянная угроза обстрела или бомбежки, постоянное беспокойство за близких и друзей.
Мы могли выйти из Радиокомитета втроем, а вернуться только вдвоем. Так однажды шальным осколком был смертельно ранен наш спутник — художник В. Николаев. Вот почему, когда кто-либо из нас задерживался в пути, остальные волновались. Мы оставались начеку даже тогда, когда метроном молчал — подсознательно ждали сигнала воздушной тревоги...
Но радиопередачи продолжались, «Костер» выходил.
От редакции:
Наталья Владимировна Теребинская для нашего журнала человек особенный, уникальный, единственный. На плечах Натальи Теребинской в Блокаду держался весь журнал «Костер», а во многом и все ленинградское детство. Она пришла в «Костер» в 1936 году, работала в нашем журнале со дня его основания по 1974 год. В годы блокады Ленинграда Наталья Владимировна была составителем и редактором радиовыпусков журнала, а с 1943 года в качестве ответственного секретаря редакции отвечала за выход печатного "Костра", сотрудничая с типографией им. Евгении Соколовой, работавшей в блокадном городе. Наталья Владимировна Теребинская — автор нескольких научно-популярных книг для детей, а также повести о балете и блокаде, написанной в соавторстве с К. Шнейдер и неоднократно звучавшей по радио. В Российской национальной библиотеке есть Фонд Натальи Теребинской, в котором хранятся ее письма и воспоминания. Ее труд и сама жизнь были подвигом. Благодаря этой героической, светлой и озаренной женщине «Костер» продолжал выходить в самые страшные годы блокады, оставаясь рядом со своими юными читателями, даруя им веру и надежду.
